Какие задачи выполняет в Донбассе оренбургский казачий батальон
«Форштадт»
Добровольцы «Форштадта» (БАРС-6) возвратились домой по ротации. Вместе с
ними атаман Первого отдела Оренбургского казачьего войска Сергей Слепов. Полгода он провоевал рядовым в батальоне беспилотной авиации БАРС «Каскад». Когда появлялось свободное время, выезжал в стоявший неподалеку «Форштадт», поддерживал своих казаков. Разговор с ним о войне, казачестве и о том, что должен делать сейчас каждый из нас на своём месте.

- Сергей Николаевич, в чём конкретно были стоявшие перед вами боевые задачи?
- Лично я служил в батальоне беспилотной авиации БАРС «Каскад», который возглавляет депутат Государственной Думы, первый заместитель председателя Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство», полковник, уроженец Мариуполя Дмитрий Саблин. Вместе со мной всё это время воевал и мой заместитель Олег Мирошниченко. Начали мы с ним, как техники, а уходили по ротации уже операторами БПЛА. Последние два месяца я состоял в группе боевого управления «Каскадом» (в мае Слепов и Мирошниченко были награждены за доблестную службу государственной наградой ДНР «За отвагу». ). В наши задачи входила фронтовая разведка. Когда был выходной или погода стояла нелётная, мы с Мирошниченко тут же садились за руль и ехали в наш батальон. На каком участке «Форштадт» выполнял боевые задачи? Могу сказать только, что в ЛНР, на Сватовском направлении.
- Полгода «Форштадт» был на передовой. За это время ранило только троих...
- Такие результаты у нас во многом благодаря грамотному командованию. Я не возглавил сам «Форштадт» потому, что у меня нет боевого опыта. Поэтому во главе батальона встал майор, прошедший две чеченские кампании. Считаю, его заслуга, что при выполнении боевых задач за эти шесть месяцев мы не потеряли ни одного человека. Одного бойца задело осколком по его же неосторожности. Строили блиндаж, и один из казаков снял бронежилет, что делать запрещено. В результате, когда начался обстрел, его зацепило. Командир взвода получил за это взыскание. Дисциплина должна быть железная. А обстрелы там практически ежедневные. Были ещё осколочное и пулевое ранения. Один из пострадавших, вылечившись в госпитале, сразу же вернулся на передовую. Остались воевать и 40 его товарищей, которые могли отправиться домой по ротации. Сейчас в регион прибыли на отдых 60 казаков, но 12 из них лишь на побывку.
- Сергей Николаевич, расскажите подробнее про оренбургский казачий батальон
«Форштадт». Как можно в него вступить добровольцем представителям других
религий?
- «Форштадт» формируется через военные комиссариаты. Казаки обращаются в них по месту жительства. Если всё нормально со здоровьем, то они, пройдя дополнительную физическую подготовку, со сборного пункта на автобусах едут в Ростовскую область. Боевое слаживание проходят там. От 5 до 10 дней учатся миномётному делу, стрелковому, проходят медицинскую подготовку. Уже оттуда, получив обмундирование, отбывают в расположение 6-го казачьего отряда «Барс».
Что касается представителей других религий, то мы всегда с распахнутыми объятьями готовы принять верующего патриота, вне зависимости от его вероисповедания. В разное времена в состав многонационального ОКВ входили башкиры, татары, калмыки, казахи. Сейчас мы предельно упростили процедуру. Чтобы быть принятым в казачье войско, доброволец должен в течение месяца показать себя на войне добрым солдатом. Поверьте, это достаточный срок. Там сразу становится ясно, кто есть кто. Лучшая присяга та, которая дана на войне перед лицом товарищей.
- Когда началась спецоперация, оказалось, что некоторые казаки воюют с нацизмом в Донбассе уже восемь лет. Казаков-добровольцев же, отправившихся защищать интересы Родины с февраля 2022 года, уже насчитывается больше тысячи. Как происходит возрождение казачества? Насколько увеличился строй казаков за эти полтора года?
- Так получилось, что война сейчас оздоравливает все казачьи общества, вливает в них
горячую кровь. Многие, вспоминая о своих корнях, вступают в Оренбургское казачье войско. Если говорить о росте и увеличении нашего войска, то оно идёт очень активно.
Последние годы много было в казачестве наносного. Казаки порой грызлись, может ещё и потому, что были не востребованы. Сейчас, когда Родина в опасности, они, воины по крови и рождению, будто проснулись и готовы быть на острие атаки.
Ещё скажу, что те казаки, которые сейчас в тылу, тоже воюют, только на гуманитарном
попроще. Значит, на передовую здоровье не пустило или семейные обстоятельства не
позволили. Сейчас идут на фронт те, кто раньше не состоял ни в каких казачьих обществах и никак себя не проявлял. Их кровь, словно напомнила им сама, чьи они сыны.
- Сергей Николаевич, вы с 2014 года периодически бываете в Новороссии.
Последние полгода провели на передовой. Как изменилась война за это время?
- Мы очень быстро учимся. Так вышло, что я видел всю эту кухню, как на участках боевого соприкосновения, так и с высоты 2 тысяч метров. Видел, кто с нами воюет и чем. Мы же стремительно прогрессируем. С декабря произошли большие изменения в вооружении, поставках, руководстве. Какое расстройство было в начале зимы, когда мы, обнаружив цель, не могли её поразить! Нам удалось перебороть ситуацию, и если не сбавим темп, то к победе придём намного быстрее, чем думали.
В начале конфликта ВСУ воевали, используя то же оружие, что и мы, только устаревшее. Сейчас они воюют натовским, но тоже устаревшим. Да, у них есть передовые образцы вооружения, которые мы стараемся при выявлении уничтожить в первую очередь. Нас это не пугает. Могу чётко сказать, что ВСУ уже ничто не поможет. Никакое оружие, никакие западные инструкторы. А они у них из Германии, США, Польши, Италии, Грузии. Про англичан я даже не говорю. Их там больше всех остальных. Иностранные инструкторы командуют штурмовыми группами, которые, достигнув определенных успехов, отодвигают наши позиции. После этого на эти участки заходят украинские мобилизованные. А у нас каждая кочка пристрелена, и у тех нет ни единого шанса остаться живыми. Находясь в активной обороне, мы их постоянно перемалываем. Страдает в первую очередь украинский народ, который Запад использует, как пушечное мясо. Повторюсь, иностранные наёмники-командиры осознанно отправляют их на неминуемую гибель.
- Вы в разговоре разделяете слова «украинцы» и «нацисты», делаете на этом
акцент, как делали его во время ВОВ, говоря не «немцы», а «фашисты»…
- Разумеется, я делаю это осознанно, ведь не все украинцы — нацисты. Украинцы - наши братья, и я люблю этот народ. Мы воюем с теми, для кого «Украiна — понад усе», то есть Украина превыше всего. Наши враги — националисты. Мы пришли не захватить эти земли, а избавить народ от неофашизма. В Новороссии я периодически бываю с 2014 года. Эти полгода войны ничего не изменили в моём сознании. Только лишний раз убедился в том, какие замечательные и самоотверженные люди живут в Донбассе! Просто железные! Герои! Они засыпают под канонаду, просыпаются под неё. Идут на работу, зная, что в любой момент может прилететь снаряд или ракета. Сейчас территория поражения не ограничивается линией боевого соприкосновения. В постоянной опасности каждый житель Донбасса, каждый волонтёр, приехавший туда. Там нет тыловых зон! А Донецк вообще сплошная линия фронта, и спрятаться там некуда. Прилетают снаряды за 300-400 километров… Нацисты стреляют по церквям в воскресные дни. По рынкам. По госпиталям. Вот почему мы воюем. И вот почему поток добровольцев иссякать не должен. Это должна быть постоянно подпитываемая река.